Несоизмеримость страдания Ч.2
Думаю, если объединить идеи «травмы свидетеля» и «вины выжившего», получится как раз то, что терзает людей на тех территориях, которые война лизнула огненным языком только по краю: с одной стороны, у нас есть опыт, который мы никогда не сможем разделить с теми, кто не был в войне; с другой — мы живы и даже в некоторой степени здоровы.
С первых дней я обдумываю идею «несоизмеримости» страдания. С самого того первого дня, когда уезжавшие из Киева друзья и подруги звонили заплаканными голосами, и до того дня, когда первые свидетельства мученических смертей стали просачиваться в сеть. 24 февраля на всех нас напала одна и та же война, но за шесть с половиной недель она разделила людей разной мерой страдания. Одни переживали, глядя новости, другие — прячась от ракет, третьи страдали в попытках вытащить близких из горячих зон, четвертых сбивало взрывной волной при попытке бежать, пятые стали свидетелями военных пыток, шестые знают их наощупь, седьмые похоронили всю свою семью… если каждому опыту этой войны присвоить цифру, получится новая Книга Чисел.
Невыразимый опыт страдания отделяет тех, кто пережил его, от тех, кому не понять. Я боюсь, что это станет местом разлома между нами, и потому мучительно ищу клей для этих трещин. Есть новости, которые я изучаю, как аналитик, наслаждаясь мрачным расследованием, составляя прогнозы разной оптимистичности и делая ставки на международных игроков. Но есть новости, которые я читаю, чтобы знать и видеть. Потому что мне кажется, что не разница страданий — но страх опыта другого разделит нас в будущем.
Я уже встречалась с этим страхом от людей, которые наблюдают за нашими бедами из других стран. Многие из них долго боялись писать мне или своим друзьям, родственникам, знакомым в Украине. Кто-то говорит, что не знает, что сказать: все слова кажутся глупыми, тщетными, наивными. Кто-то боится узнать страшные новости или что ему не ответят и всё будет ясно. Кто-то страшится, что его будут проклинать и поносить от боли и злости.
Многие думают, что дело в той самой несоразмерности страданий: мы пострадали слишком по-разному, и это делает нас чужими друг другу. Но я думаю, что корень здесь в страхе: мы боимся разделить страшный опыт с другими. Этот страх знаком всем, у кого была депрессия или другое сложное психическое состояние, кто пережил смерть близких или другую беду: не преувеличивай, всё будет хорошо, это пройдёт — люди стремятся скорее закрыть вопрос о страшном опыте.
«Не показывай на себе», говорят суеверные люди о болезнях и операциях. Не показывай на себе — говорит нам страх смерти, — ведь если ты смотришь в бездну, то и бездна тоже смотрит в тебя.
Поэтому я открываю нашу коллективную бездну и смотрю в неё.
Я погружаюсь в медитацию о смерти и страданиях, какой не было у меня с поры открытия буддийской практики Маранасати (на пали «maraṇasati» — «осознание смерти»), когда нужно медитировать на процессы смерти собственного тела. Я закрываю глаза. Мой дом взрывается, как ингредиенты для салата «Цезарь» в запущенном блендере. Я закрываю глаза. Мне в скулу упирается дуло — тёплое, потому что уже навострилось стрелять в лица. Я закрываю глаза и не чувствую ног: смерть от кровопотери похожа на сонливость от голода. Это я слышу крики наверху, сидя в подвале. Это я веду машину, в хрупкие бока которой расстреливают полный магазин. Это я слышу свист и потом навсегда — тишину. Это моё тело в куче пепла похоже на пластиковую куклу после пожара. «Смотри», — говорю я себе, потому что в чужих глазах ты увидишь то же, и ты не должна отводить глаза.
Несоизмеримость страдания Ч.3
Несоизмеримо страдание тех, кто потерял близких, со страданием тех, кто потерял кошелёк. Но наши общечеловеческий навык — сострадать, то есть быть открытым к страданиям других и не пытаться захлопнуть страдающего, как страшный погреб, где водятся Бабайки. Нас разделяет невозможность разделить одно и то же страдание — но соединяет возможность разделить с другим внимание, человечность и близость.
Как остановить кровь из ран тех, кто поранен? Как убаюкать тех, кто вопит от боли? Как утешить тех, кто потерял всё? Оставшимся в живых не нужна наша ненависть: она не вернёт дома, не воскресит мёртвых, не принесёт утешения. Мы остались живыми не для того, чтобы продолжать ненависть, но чтобы лечить её кровавые плоды.
Смелость выжившего — не сделать свою жизнь хуже, чтобы сравняться в страданиях с теми, кого цапнула ржавыми челюстями война. Смелость выжившего — заново растопить принятием огонь жизни в тех очагах, которые потушили жестокостью. Мир вернётся — теми, кто может его вернуть. А мы должны возвращать к жизни тех людей, которые обезжизненными возвращаются к нам из лап войны.
У войны может быть какая угодно мерзкая харя, искаженная ненавистью. Но у мира должно быть только человеческое лицо. И оно должно быть бесстрашно добрым.
Настя Травкина
#киев #травкина_осознанность